Матренин Соколок

Холодной февральской ночью, несчастному ребенку предстояло натаскать из проруби двадцать ведер ледяной воды, иначе в дом не пустят… В ветхой фуфайке, трясущимися красными от холода руками он тащит ведра. Ледяной ветер дует в лицо, не пускает батрака в дом. Зашел на минуту в тепло — и вновь на мороз. «Сяду, отдохну немножко», – решил мальчик и присел на лед возле проруби. Через некоторое время холод начал отступать. Мальчик сжался в комочек, прижав худенькие колени к груди, закрыл глаза. Стало еще теплее. «Здесь хозяин меня не найдет, побоится выйти ночью на мороз. Посплю немного, всего пять минут», – думал ребенок сквозь сон. Впервые за сутки он согрелся, куда-то отступил голод.

Мальчику казалось, что он у себя дома. Будто он свернулся калачиком на коленях у матери. В печи ярко горит огонь, а Матрена гладит его по голове и поет колыбельную. Но это был лишь сон, последний сон… Двенадцатилетний ребенок, измученный работой и голодом, тихо умирал, один, сидя на льду в морозную ночь.

Матрена проснулась посреди ночи, сердце бешено колотилось. «Соколик мой, Ванюша», – шептала она. В голове была только одна мысль — бежать за сыном, забрать его, спасти. Чувство тревоги не покидало мать, одна за одной мерещились страшные картины. «Нет, с сыном все хорошо» – успокаивала себя Матрена. Но как только рассвело, она запрягла в сани старую лошаденку и отправилась в Зимовье.

Утро, разъяренный помещик ищет своего батрака. Ни воды, ни работника в ту ночь он так и не дождался. Мужчина заметил фигуру мальчика на льду, у проруби. Ругаясь, он подбежал к ребенку, но от увиденного даже у такого черствого человека перехватило дыхание. Ванюша сидел на краю проруби, заиндевевшее лицо его было счастливым и спокойным. Помещик испугался, он вбежал во двор и запер ворота на засов. Но ребенка к нему и не собирались нести. Погибшего мальчика взяла к себе одна старушка. Ванюшу обмыли и одели во все чистое…

Весть о трагической смерти маленького работника моментально облетела все село. Стоило только Матрене въехать в Бутаково, как ей сразу сообщили о смерти сына. Вскоре Ванюша, заботливо укрытый тулупом, уже лежал в санях. Осиротевшая мать сидела рядом, белая, как снег. Не было слез. Как будто у Матрены не осталось жизненных сил даже на то, чтобы оплакать сына.

Провожали мать с сыном всей деревней. У дома жестокого богача Матрена остановила сани. «Работал ведь у него Ванюша, – еле слышно прошептала женщина. – Может, заплатит, что причитается». И громко крикнула помещика по имени. С ухмылкой на лице, хозяин дома вышел во двор. Матрена не медлила ни минуты. Она тут же выхватила из саней ружье, приготовленное для дикого зверя. Раздался выстрел, помещик мешком рухнул на крыльцо.

Никто из сельчан не упрекнул Матрену за ее поступок. Она молча ударила лошадь хлыстом, и та рванулась вперед. Как только последние избы скрылись из виду, Матрена слезла с саней и взяла сына на руки. Она крепко прижала Ванюшу к себе, словно пыталась своим теплом согреть ребенка, вернуть его к жизни. «Не плачь, сыночек мой, – шепчет она, целуя сына в лоб. – Потерпи немножко, скоро мы придем домой. Я тепло тебя одену и отнесу на ту сопку, где ты так любил играть. Ты будешь лежать на самой ее вершине, чтобы тебе всегда светило солнышко. Чтобы ты видел свой поселок и свою мать, которая не смогла уберечь тебя…». Так шла Матрена почти до самого Риддера. Когда она увидела бегущих ей навстречу людей, силы ее покинули. Вместе с сыном мать упала на снег. Похоронила Матрена Ванюшу на вершине сопки, что высится над Риддером.

С тех времен и стали называть ту сопку люди «Матренин Соколик», «Соколок», «Сокол».